«Патриотизм дворянства и купцов не выходил за пределы биржи, ресторанов и домов терпимости»

[Out Is M]

«Патриотизм дворянства и купцов не выходил за пределы биржи, ресторанов и домов терпимости»

 

ИА ОСинформ продолжает публикацию воспоминаний известного осетинского писателя и общественного деятеля Виктора Гассиева. На этот раз представляем вашему вниманию отрывок, рассказывающий о настроениях, которые царили в обществе Южной Осетии перед началом Первой мировой войны

 

- Начало первой мировой войны население местечка Цхинвал восприняло разно: буржуазия и помещики ликовали, устраивая во имя победы банкеты и пирушки. В многочисленных тостах выражали самодержавию свои верноподданнические чувства. В течение 1914 года происходили бесконечные кутежи в домах князей Мачабели и 2 гильдии купцов П. Ованова, Т. Карсанова, Мелкуевых и других.

 

Между цхинвальскими торгашами развернулась война, доходившая до убийств. Купцы перехватывали друг у друга товары военного значения. Бумажные деньги переводили в шерсть, кожу, пшеницу, ячмень, бекон. Дельцы закупали мачари (молодое вино) и наполняли огромные, 500-ведерные кувшины, закапывая их в темных подвалах.

 

Бешеная конкуренция между сынами Христа не мешала им объединяться против сынов Иеговы. Цхинвальская «православная» буржуазия организовала, не без ведома начальства, еврейские погромы. Уже сентябрьский набор новобранцев, спровоцированный грузинскими, армянскими, осетинскими купцами, учинил погромы в еврейском квартале. От погромов пострадали, прежде всего, еврейские трудящиеся-ремесленники и мелкие торговцы-коробейники.

 

На глазах богатели всякие дельцы из торгового мира и царских чиновников. Взяточничество приняло невероятный характер. В десять раз вздорожал «белый билет» (удостоверение на право освобождения от армии). Дворяне, купцы и кулаки, радостно приветствовавшие объявление войны «за царя, веру и отечество», не скупились золотом для освобождения своих сынов от армии. В первые же месяцы войны с фронта начали поступать вести о павших «за веру и царя» крестьянах и рабочих. Продовольственные запасы на зиму, рабочий и молочный скот пожирались на больших хистах (поминках). Вдовы, сироты и старики, потерявшие своих кормильцев, опускались ещё ниже в нищету. Трудовое крестьянство, ремесленники продавали всё, закладывали урожай на кабальных условиях, чтобы освободить сыновей от призыва. Но и взятки не помогали: им давались только короткие отсрочки до получения полной суммы взятки. Купцы и дворяне продолжали выражать свои «патриотические чувства» в кутежах и спекуляции. Их патриотизм не выходил за пределы биржи, ресторанов и домов терпимости.

 

Утро первого сентября 1914 года в Лиахвской долине было погожим. Небо – чистое, прозрачное. С севера веяло прохладным ветерком. Зикарские и Рокские горы дышали первыми сентябрьскими заморозками. Дремали отяжелевшие от небывалого урожая фруктовые деревья.

 

В местечке Цхинвал заметное оживление. Школьники, одетые в пестрые ситцевые рубашки, шумно резвясь, перегоняя друг друга, шли в школу. Скоро они заполнили школьный двор. Дощечка с надписью «Говорить только по-русски» быстро переходила из рук в руки. На крыльце здания появляется тучная фигура директора. Цхинвальского двухклассного училища Зазунова. Он созывает учеников и объявляет, что по случаю манифестации в связи с «героическими успехами доблестных царских войск в Восточной Пруссии» занятия отменяются. Сообщение школьники встретили весело, раздались звонкие детские голоса: «Манифестация, манифестация». Многие из них не поняли смысла слова «манифестация», им разъяснили, что будет шествие по городу.

 

Директор позвал к себе старшеклассников, которые через некоторое время вынесли заранее подготовленные транспаранты «патриотического шествия», портреты «императора вся руси, царя польского и великого князя финляндского и прочая», президента французской республики Пуанкаре и короля Англии Георга VI, карикатуры немецкого и турецкого солдатов. На большом белом полотне четко были выведены слова: «Да здравствуют Россия, Англия и Франция! Долой Германию и Австрию. Ура».

 

Во дворе выстроили учеников с преподавателями впереди и «патриотическая» демонстрация по южному еврейскому кварталу направилась к центру. Демонстранты прошли крытый базар, свернули к мосту, дошли до дома Мачабели, потом повернули обратно, прошли по единственной улице Цхинвала до дома Тикуна Карсанова и около почты устроили митинг. На митинге выступил инспектор школы Зазунов. Он уверяя, что скоро царь разгромит германцев и османов и закончил свою речь словами: «Слава доблестному российскому офицерству».

 

Вслед за ним выступила истерично-нервная учительница Ивлита Алексеевна:. Он пробормотала несколько несвязных слов, сильно расстроилась и была увезена на фаэтоне своим поклонником, знатным дворянином «сумасшедшим Ясоном» — как его называли в Цхинвале — Павленовым, который за весь период войны 1914-1918 гг. занимался хулиганством, систематически устраивая скандалы и дебоши.

 

Наскоро был подготовлен сын бывшего наставника Цхинвальской армянской церкви Тер-Абрамов, который прочитал плохо заученный текст своей «речи». Митинг закончился тем, что благочинный отец Окропиридзе благословил армию российскую.

 

К 12 часам участники демонстрации вернулись в школу. Ученики разошлись по классам. Началась оживленная беседа. В пятом отделении (2 класс) старшеклассники собрались около карты «Российская империя».

 

- Посмотрите, вот маленькая Германия осмелилась напасть на огромную Россию, моська напала на слона. Конечно Россия раздолбает Германию. — С возмущением говорил ученик Асанидзе, показывая на карту.

 

— А вот Япония, ещё меньше Германии, а ведь в войне 1904 года Россия её не разгромила! — возразил Шаптошвили, начитанный и всегда оппозиционно настроенный ученик.

 

Асанидзе что-то хотел сказать, но запнулся и замолчал, бросив язвительный взгляд на «противника». На помощь ему поспешил ученик Тавгиридзе, сын местного торгаша.

 

- Брось, Исаак, ты всегда скажешь что-то такое. Вот ты прошлый раз оспаривал, что Иисус Христос мог одним хлебом накормить 5000 человек и мог ходить по морю.

 

- Это не только я говорил, но и учитель географии, — заметил Шаптошвили.

 

Началась дискуссия. Большинство встало на сторону «блюстителей закона божьего». Нашлись и сторонники Шаптошвили.

 

- Да что, все евреи против сына Отца, ведь они и распяли его, — ехидно заметил сын нотариуса Угольков.

 

Шаптошвили побледнел, сторонники его растерялись.

 

К тому времени вышел сторож и передал распоряжение директора школы, чтобы ученики разошлись по домам. Когда ученики начали расходиться, в одной группе ученик Тавгиридзе уговаривал других устроить «еврейчику темную». Другой предложил заявить инспектору школы о разговорах учителя географии Отара Мшвелидзе.

 

На следующий день перед уроком закона божьего чудотворения Иисуса Христа стали опять предметом разговора. В порыве спора ученики не заметили, как вошел отец Илларион. Вдруг кто-то шепнул — «Отец Илларион!». Ученики мгновенно разбежались по местам. Окрыленный своим «патриотическим» выступлением накануне, Тер-Абрамов после вопроса отца Иллариона: «Дети мои, о чем вы имели суждение?», — рассказал о предмете спора, да еще добавил, что учитель географии назвал сотворение мира — мифом. Отец Илларион призадумался, погладил седые волосы, сложил руки на разбухшем животе и произнес: — Дети, не слушайте небогоугодные разговоры. — Потом перешёл к рассказу о мучениях и испытаниях, которым подверг себя Иисус где-то далеко в Аравийской пустыне.

 

Через неделю Шаптошвили был исключен из школы. Богатый дядя его устроил в Тифлисское коммерческое училище. А Отара Мшвелидзе уволили из школы без права преподавания в учебных заведениях Российской империи. На его место прислали нового преподавателя географии Монина, узкоплечего, костлявого старикашку. Он имел то преимущество, что умел «согласовывать» географию с «Законом Божьим».

 

Ученики были огорчены тем, что потеряли хорошего преподавателя и друга. Они не ожидали, что поднятый ими вопрос может принять такой оборот. Каждый из них чувствовал свою вину и возмущался против отца Иллариона и директора, в особенности когда стало известно, что Мшвелидзе погнали солдатом на германский фронт.

 

Спустя неделю на уроке математики учитель Ясон Мелконович Читаев повернул классную доску и ученики увидели четко выведенные буквы: «Мгвдело — мгело (священник — волк), Зазунов – Пузанов».

 

Такова была форма наивного протеста учеников против отправки в солдаты преподавателя географии. Как ни искали автора этих фраз — не нашли его. Не помогло даже предупреждение учеников, что, если автор не найдется, то класс будет распущен. И только спустя семь лет, в 1921 году, стало известно, что эти слова были написаны учителем-практикантом Ш. Джапаридзе.

 

В июне 1915 г. класс лишился 2 мест в Горийском духовном училище. Такое решение было принято экзархом Грузии из-за боязни, как бы в духовное училище не попал богонеугодный ученик. Четыре ученика, окончившие в 1915 году цхинвальскую двуклассную школу, держали экзамены в Горийское духовное училище, но «провалились», и на этом окончилась их духовная карьера

 

Все это было в Российской Империи. А каковы же отличия ныне?

[k0stjan]

Любопытно.