Записки о чеченской войне 1995-96 гг.

[Ростушок]

Записки о чеченской войне 1995-96 гг.

Константин Камруков

 

 

Зимние будни.

 

20 января я наконец-то попал в свою бригаду. В пути, от созерцания унылого холодного пейзажа, чёрно-белой безлюдной равнины, присыпанной снежком, засосала в груди тоска.

 

ofitseri

Подпрыгивая на скрипучей лавке в кузове грузовика, зная, что уже ничего не изменить, подумал: "А может зря я вернулся? Сидел бы сейчас уютненько дома, прихлёбывал бы горячий чаёк с вареньицем, читал бы интересную книжечку..."

 

Серая хмарь, целый день застилавшая небо, к концу дня поредела, небо протаяло сквозь неё голубыми пятнами. В них, перед заходом, успело сверкнуть солнышко. Словно зная моё будущее, оно подавало мне знак: "Не хандри, всё будет отлично!" В сопровождении последних солнечных лучей, я подошёл к знакомому месту. За два с половиной месяца ничего не изменилось. Возле палатки, на козлах двое ребят пилили дрова. Они узнали меня ещё метров за сорок. Я не ожидал на своё появление столь бурной, радостной реакции.

 

Мы обнялись. Первое, о чём меня спросили, почему я нарушил своё клятвенное обещание не возвращаться? Я коротко объяснил. Бросив пилить дрова, ребята повели меня в палатку. Там было по-домашнему тепло и уютно от горящей печки-буржуйки. Мы стали обмениваться впечатлениями, накопившимися за два с половиной месяца.

 

buksir

Я поинтересовался у ребят, в связи с чем в декабре произошёл массированный артобстрел Шали? Об этом мне писал в госпиталь брат, пересказывая сообщение радио «Свобода». Сослуживцы сначала не поняли о чём я спрашиваю. Всё было тихо и спокойно. Но чуть погодя припомнили, да, дескать, ничего особенного не произошло. Просто в танковом батальоне двое пьяных офицеров затеяли какой-то спор. Для его разрешения, им потребовалось выстрелить несколько раз из танка по Шали. Сущая безделица.

 

mnogoetazhkamnogoetazhka

Вскоре явился новый начальник клуба — майор. Как выяснилось чуть позже, он страдал хроническим алкоголизмом и его болезнь неуклонно прогрессировала. За время службы в Чечне, я приметил интересную тенденцию, что с каждой новой заменой в офицерском корпусе всё увеличивалось и увеличивалось число офицеров-деградантов. Особенно много их прибывало в осенне-зимний период. Я объяснил себе эту закономерность тем обстоятельством, что вменяемые офицеры, один раз поучаствовав в войне, в последующем старались избежать данной повинности, по крайней мере в холодное время года. Оставались алкоголики и шизофреники, не обладавшие достоинствами, способными оправдать их нахождение в тылу, вот их и выдавливали на передовую, особенно на сезон грязи и холодов.

 

Вместе с майором пришёл его друган - молодой борзый капитан. Они стал изучать меня как живой товар на невольничьем рынке: кто такой, какая специальность? Знание уголовно-процессуальных норм стало решающим аргументом в мою пользу, потому что борзый капитан исполнял обязанности дознавателя бригады. Но кроме борзоты у него за душой ничего не было. Меня зачислили в штат клуба.

 

Наступило время ужина. Я взял котелки и пошёл к полевой кухне в батальон связи, отстоявший метрах в ста от нас. Было абсолютно темно. И вдруг над моей головой раздался грохочущий визг. От неожиданности я пригнулся. Из-за батальона связи, с земли в небо, в северо-восточном направлении устремились огненные полосы. Примерно на уровне нашей палатки они обрывались и в том месте возникали в воздухе огненные искры, которые плавно устремлялись к земле, но не долетали и потухали во мгле.

 

mnogoetazhka

Так я впервые увидел и услышал, как стартуют ракеты из установок "Град". Искры, возникавшие на конце огненных полос, были остатками пороховых ускорителей. Работу реактивных систем залпового огня "Град" военные окрестили "чеченскими электричками". Действительно, по силе и тембру, звук стартующих ракет напоминает шум проносящейся рядом электрички.

 

Опять потянулись серые армейские будни. Первые пару недель было ужасно тоскливо. Сырая хмарь, постоянно застилавшая небо, словно заполнила и всего меня. Настроение было препаршивое. Я спасался от хандры непрерывной работой: пилил и колол дрова, чистил снег, скалывал лёд, намёрзший в бочках с водой, снова пилил и колол дрова. Свежий воздух и энергичные движения разгоняли тоску. Меня удивляло поведение ребят, которые безболезненно могли целыми днями валяться в сумеречной палатке, вдыхая густой табачный дым. Днём я не мог просидеть в ней и десяти минут - задыхался. Но через пару недель моя психика адаптировалась к военно-полевым условиям существования. Появилось внутреннее равновесие и прокуренная палатка стала для меня родным домом.

 

Дни были похожи один на другой. Неторопливо пробуждались часов в семь утра. Выползали из палатки. Отойдя метра на два-три в сторону справляли малую нужду. По большой нужде ходили метров за пятьдесят-шестьдесят в поле, там была оборудована яма с настилом, закрытая с трех сторон от ветра деревянными щитами. Она была отнесена так далеко, чтобы инфекция не распространялась. Ночью, в кромешной темноте, отхожее место трудно было найти, поэтому ходили по большой нужде кому где удобнее. Один из наших даже повадился оправляться в окопчик рядом с палаткой, из которого в случае тревоги мы должны были отстреливаться. К счастью, он нам так и не понадобился.

 

obed

Один или два человека, по желанию, шли с котелками и чайником за завтраком к полевой кухне. Дружно завтракали в палатке, умывались, брились, предварительно разбив лёд, образовавшийся за ночь в бочке с водой. К слову сказать, процедура умывания по пояс ледяной водой, при температуре воздуха -10 градусов, весьма бодрит. Ну а ближе к девяти утра, с развода приходил наш начальник (если он не был в запое) и ставил нам какие-нибудь хозяйственные задачи. Примерно до трёх часов дня мы нехотя производили требуемые телодвижения. После трех часов обычно всё недоделанное оставлялось до следующего утра.

 

Через три дня после приезда у меня завелись бельевые вши. Ребята мне объяснили, что вши появились в бригаде осенью, когда солдатам выдали зимнее нижнее бельё, которое почему-то было с гнидами. Периодически в бригаде проводились рейды по борьбе с этими противными насекомыми. Подразделениям назначались дни и часы, из медроты приезжала прожарочная машина, в неё загружали спальные мешки и прочие тряпки. Но результат был нулевой. Чтобы уничтожить гнид, требуется сочетание температуры +100 градусов с давлением в две атмосферы.

 

Январь закончился спокойно, хотя, по словам борзого капитана за декабрь 95-го года и январь 96-го года, то есть за два зимних месяца, из бригады убыло травмированными и погибшими около ста (100!) человек. Позже я вывел интересную пропорцию. По моим подсчётам, за неделю полного бездействия, бригада несла потери в живой силе, в среднем равные потерям за один день боестолкновений средней напряжённости.

 

В феврале почувствовалось некоторое оживление бригадной жизни. Не реже одного раза в сутки, как днём, так и ночью, работали "Грады", посылая ракеты по неведомым, далёким целям. На мине подорвалась БМП командира второго батальона, погиб механик- водитель; на ЦБУ было устроено общее построение для прощания с его телом. 15 февраля бригада отметила седьмую годовщину вывода войск из Афганистана. В десять вечера САУшки дали несколько залпов осветительными снарядами в сторону гор. 23 февраля, в День защитника отечества, на ЦБУ прошло праздничное построение, с читкой приказа о награждениях орденами и медалями и присвоении очередных званий, завершившееся торжественным маршем.

 

pyanka

К этим двум праздникам в бригаде, в качестве эксперимента, выдали всем желающим по 200 тысяч рублей. В результате, бригада понесла потери в живой силе. После выдачи денег 2/3 личного состава упилось до поросячьего визга и так продолжалось примерно трое суток, пока деньги не были пропиты. Например, я наблюдал картину, как наш майор, пьяный в зюзю, ползал на коленях по грязи перед солдатом и за что-то просил у него прощения.

 

23 февраля поступило сообщение: на одном из блокпостов бригады имеются потери. Оказалось, что БМП 276-го полка, управляемае пьяным в драбыдан экипажем, остановилась на подъезде к нашему блокпосту и произвела выстрел из пушки по кунгу. Уж не помню, убило ли кого, но было несколько человек раненных, в том числе тяжело.

 

pyanka

Одним из основных поставщиков водки в бригаду были эфэсбэшники. Пользуясь завесой секретности над деятельностью своей организации и правом экстерриториальности, они регулярно провозили в бригаду зелье и спокойно его продавали. Их кунг стоял недалеко от нашей палатки, поэтому «гонцы» из пехотных батальонов часто ошибались адресом и ломились к нам и днём и ночью. Мы уж хотели повесить на ограде большую табличку «Клуб водкой не торгует. Водка в ФСБ» и нарисовать стрелочку…

 

Периодически, по мере необходимости, из рабочей скотинки я становился юристом. То отправлялся в пехотный батальон давать юридическую консультацию назначенному дознавателю, как ловчее оформить материал о сгоревшем вместе с палаткой пьяном вояке, то ходил сам разбираться с какими-то локальными мордобоями.

 

Однажды меня привлекли ассистировать офицеру, назначенному для проведения дознания по убийству, произошедшему ещё в моё отсутствие. Преступление было совершено перед самым Новым годом, 30-го декабря, младшим сержантом Ш. Его посадили под арест в бригаде, но после этого два месяца выжидали, давать ли ход делу или тихонько уволить Ш. Всё же со скрипом, решили злодеяние обнародовать. И вот мы с майором К, несколько дней занимались этим делом: ходили по бригаде и ездили по блокпостам, допрашивали свидетелей. Убийца к моменту первого допроса уже оброс густой бородой и смиренно ожидал решения своей участи. В трезвом виде он производил впечатление абсолютно вменяемого, обыкновенного человека. Но в тот зимний вечер он выпил водки.

 

Дело происходило на блокпосту №6. Этот блокпост и ещё несколько ему подобных, были развёрнуты в чистом поле, километрах в трёх-четырёх от Шали, в преддверии выборов в Чечне в декабре 1995-го года. Блокпосты планировались на пару недель, но простояли несколько месяцев, чуть ли не до конца первой войны.

 

Сидит,значит, Ш. в землянке и глушит водочку. От выпитого у него на время заклинило понятийный аппарат. В этот момент на краю блокпоста раздался спорадический выстрел. Воспалённому воображению Ш. представилось, что пуля просвистела у него рядом с головой. Разгневавшись, он схватил автомат и ринулся отыскивать нарушителя спокойствия. В первой палатке, куда он сунулся, его отшили. Во второй палатке было двое или четверо срочников (подходящие козлы отпущения). Они клялись в своей невиновности. Но Ш. потребовал отвести его к их непосредственному начальнику.

 

Срочники подвели его к БМП, в десантном отсеке которой спал замкомвзвода, сержант. Открыв люк десанта Ш., изложил сержанту свои претензии и потребовал, чтобы тот вылез и отчитался за поведение подчиненных. Но замкомвзвода недооценил ситуацию и просто послал Ш. на три буквы. За время проведённое в Чечне, Ш. выработал оригинальную тактику общения с сослуживцами. Он постоянно носил при себе ручную гранату. Затевая в пьяном угаре ссору, он доставал гранату, выдёргивал кольцо, но рычаг не отпускал. В таком положении он диктовал условия, угрожая бросить гранату в оппонента. Естественно, всё время побеждал. И в этот раз он прибег к излюбленной тактике. Но замкомвзвода упёрся и не вылезал.

 

Ш. выдернул кольцо и, бросив его в десант, предупредил, что если сержант не вылезет, следом полетит граната. Замкомвзвода остался лежать. На этот раз Ш. решил было отступить и потребовал, чтобы сержант вернул ему кольцо. Но замкомвзвода совершил фатальную ошибку, он ответил:

— Сам бросал, сам и ищи.

Это были последние слова в его жизни. Они задули в голове Ш. крохотную искорку рассудка.

— Считаю до десяти. Если не находишь кольцо — бросаю гранату.

Ответа не последовало. Ш. начал быстро считать. Пропуская цифры:

— Один, три, пять, восемь, десять.

Закончив отсчёт, он швырнул гранату в десант и захлопнул люк... Тут же, резко повернувшись к стоявшим рядом срочникам, направил на них ствол автомата и крикнул:

— Стоять!

В БМП прогремел взрыв. Держа солдат под прицелом, пятясь, Ш. скрылся в темноте. Через несколько минут его повязали. Хотели тут же расстрелять, даже поставили на край ямы, но командовавший блокпостом капитан не решился на эту крайнюю меру социальной защиты общества. На краю ямы Ш. был не столь боевит и слёзно просил не лишать его жизни. У погибшего остались дома вдова и двое детей, у Ш. тоже была жена и ребёнок. Кстати, оба до Чечни служили в милиции - погибший в ОМОНе, а Ш. в патрульно-постовой службе.

 

Когда Ш. сидел под арестом, на той гауптвахте произошло убийство, на мой взгляд более циничное, чем описанное выше. Случилось оно то ли в январе, то ли в феврале 1996 года. Контрактник, нажравшись водки, пришёл в одну из офицерских столовых и, угрожая взрывом гранаты, потребовал предоставить ему положенный отпуск. Смутьяна удалось утихомирить и арестовать. Слух о происшествии тут же распространился по бригаде и достиг ушей замкомбрига по вооружению - майора З. К несчастью, он в тот момент тоже был крепко выпимши. Не долго думая, он явился на гауптвахту и прямо в камере из пистолета расстрелял бедолагу контрактника.

 

По данному случаю сляпали бумажку, что, дескать, погибший неосторожно обращался с оружием. А майор-убийца совершенно спокойно продолжал служить в бригаде, словно ничего не произошло. Как-то в разговоре с одним подполковником я с недоумением посетовал, что после убийства человека майор З уж больно жизнерадостно и непринуждённо фланирует по бригаде, бравируя своей безнаказанностью. На что подполковник равнодушно заметил: "Разве то был человек?"

[Амиго81]

Это все или продолжение следует?