Наступило первое ноября. Погода, как будто осознав этот факт, выдалась холодная и ветреная. Снега еще не было, но атмосфера была уже вполне зимняя. Солнце надежно спряталось за многослойными, плотно закрывающими небо, облаками, деревья уныло стояли, растеряв свои листья, трава посерела и, в добавок ко всему, противно выл ветер. Мы заступали в наряд в караул.

Понимая, что ночью будет очень холодно, солдаты готовились, утепляясь, к несению службы на посту. Кто-то надевал под солдатскую форму вшивник, так в армии называют свитер, кто-то поддевал вторую форму, а кто-то брал с собой в караул бушлат, чтобы одеть его под шинель, перед тем как идти на пост. В моей смене рядовой Доронеев взял с собой бушлат, я одел вторую форму, а Джеки, как прозвали маленького тувинца Самбына в честь великого актера Джеки Чана, почему-то ничего с собой не взял.

Отстояв первые два часа на вышке, я так замерз, как не замерзал уже с прошлой зимы. Только зарядка и полуприседы как-то спасли меня от обледенения. Бродяга, как прозвали Доронеева в его второй роте, и Самбын тоже сильно замерзли. Отогреться у нас получилось только в караульном помещении. Проведя в караулке бодрствующую и отдыхающую смены, мы снова заступили на посты. Эти два часа на вышке пришлись на время с часа ночи до трех часов ночи. На улице дул сильный ветер, а термометр показывал минус 4 градуса по Цельсию. Я здорово замерз на вышке, и даже физические упражнения не помогли, хоть я уже и сделал зарядок двадцать. Кирзовые сапоги и теплые портянки не справились с холодом, и мои ноги противно ныли, извещая меня о том, что сильно замерзли. Хотелось поскорее покинуть пост, но еще не вышло наше время. Через резиновые коврики, которыми я закрыл окошки наблюдательной вышки, задувал холодный ветер, который отбирал последние частички тепла в моем теле. Резиновые коврики вообще-то должны были лежать у меня под ногами, но я им нашел более удачное применение, завесив ими окна, чтобы хоть так защититься от безжалостного ветра. И все равно ветер ухищрялся достать меня через щели в окнах.

В армии солдатам не положен шарфик, а шинели, в которых мы стоим на постах, пошиты так, что шея абсолютно открыта. Чтобы не подхватить ангину, я поднял воротник шинели. Это немного защитило мою шею, но спереди шея все равно осталась открытой – воротник был слишком мал, чтобы закрыть горло. Рукой я прикрывал горло от ветра, но чувствовал, что толку от этого будет немного. Помню, в прошлую зиму у меня все время болело горло. Я тогда лечился от ангины, но, заступая снова на пост, все мое лечение шло насмарку и горло начинало болеть снова. Похоже, что и эту зиму будет такая же история. Наконец-то я дождался смену и быстро слез с холодной вышки. Быстро произведя смену моего поста, мы пошли менять часового к третьему посту. Я сменился первым и теперь, чтобы попасть в теплую караулку, нужно было дождаться, когда сменятся остальные.

Ночью, когда с нами нет проверяющего, мы меняемся далеко не по уставу. Обычно разводящий Мордованов оставался у вышки первого поста или возле ПТСов – плавающих транспортеров, которые первыми стояли в ряду тяжелой техники нашей части. В это время часовые сами менялись на постах без всяких докладов, лишь бы быстрее очутиться в теплой караулке тем, кто выстоял свои два часа. Вот и сейчас я с Мордовановым встал возле ПТСов, а Толстунов и Барейшин сами пошли менять соответственно второй и третий посты. Третий пост находился как раз напротив нас, стоящих возле ПТСов меня и Мордованова, а вот до второго поста нужно было хорошенько так пройтись. Ожидая Джеки, который охранял второй пост, я проклинал медлительность этого тувинца. Он вечно вразвалочку не спеша плелся со своего второго поста, в то время как ты мерз тут, ожидая его «величество».

- Ничего, - приговаривал Мордованов в ответ на мои проклятия, - настанет зима, Самбын бегом будет меняться. Тернов уже сейчас устраивает пробежку до ПТСов, чтобы согреться.

Тут вдруг мы услышали, как кто-то стремительно бежит. Выглянув из-за ПТСа с другой его стороны, а не с лицевой, я увидел несущегося как лошадь, тувинца Самбына.

- Джеки! – Крикнул я.

Но пронесшийся мимо нас как ураган, Самбын даже не замедлил хода. Скорей всего он даже не услышал меня, так быстро он промчался мимо нас, не заметив никого. Удивленный таким поворотом событий Мордованов осторожно пошел к той дороге, по которой только что пронесся Джеки.

- Может за ним гонятся, - предположил разводящий и снял с плеча автомат. Опустив предохранитель на автомате, чтобы он не мешал стрельбе, Мордованов выглянул из-за ПТСа.

- А где же Джеки? – Спросил разводящий, не заметив никого, кто мог бы гнаться за тувинцем.

А Джеки я увидел вынырнувшим возле первого поста, до которого от нас было метров шестьдесят.

- Вот это скорость, - засмеялся я, сообразив, что Самбын бежал просто так для сугреву, а не от кого-то. Поняв комизм ситуации, рассмеялся и Мордованов. Вот так Джеки – медлительный тувинец! Как жареный петух в задницу клюнул, так Самбын как бешеный стал носиться. Жареным петухом в данном случае оказался холод на вышке. Дождавшись Доронеева, который поменялся с третьего поста, мы пошли к Самбыну, который стоял возле вышки первого поста и ждал нас.

- Что, Самбын, замерз? – С издевкой спросил Мордованов.

- Да, - честно признался тувинец. – Холодно…

Мы опять рассмеялись, вспомнив с какой скоростью он пронесся мимо нас.

- Ну, ничего, - успокоил его разводящий. - Это правильно. Вон и Тернов бегает до ПТСов, - сообщил Мордованов, чтобы Джеки не обиделся на наш смех и в следующий раз не стал опять медлить, меняясь с поста.

Все вместе мы быстро пошли в теплую караулку.